Дорошенковская школа

Заслуженный врач РФ, обладатель высшей городской награды - золотого знака "Доблесть Прокопьевска", четверть века он стоял у руля прокопьевского здравоохранения. А еще - отличный хирург, которого именно в этом качестве до сих пор помнят многие благодарные пациенты. И ровесник Кемеровской области. Догадываетесь, о ком речь? Конечно, о Николае Зиневском.

Однако поводом для встречи стал не предстоящий юбилей, а рассказ операционной сестры городской больницы №2 Нэллы Сугай.

- Смешно смотреть фильмы о медиках, особенно о хирургах. Врач стоит с растопыренными руками и командует: "Скальпель!", "Зажим!", - улыбается Нэлла Герасимовна, отдавшая медицине 45 лет жизни. - Разве ж так надо работать? Он только думает, где разрез сделать, а я уже скальпель под руку сую. Хирург с сестрою друг друга должны понимать без слов. А, может быть, мне просто повезло - работала с такими врачами, как Дорошенко, Козлов, Зиневский, Мочалов. Прелесть что за хирурги и люди замечательные!

Словом, заинтриговала Нэлла Герасимовна, захотелось узнать из первых рук, что происходит в операционной, вот и отправилась в гости к одному из тех, кого она назвала отличным хирургом.

- Помню, конечно, Нелю, - ответил Николай Семёнович, когда я рассказала об этом эпизоде. - И права она абсолютно: операционная сестра - не подавальщик, а помощник, знающий ход операции, что за чем идет. Неля вообще медсестра от Бога, всегда понимала состояние хирурга. Не все ж операции проходят гладко. Порой разрез сделаешь, а там сюрприз: сосуд дополнительный или проходит не там, где ему положено находиться по анатомии. А то зажим слетит с сосуда. Это выбивает из колеи. Один врач принимает ситуацию спокойно, анализирует ее и продолжает работать, другой нервничает, значит, и до ошибки недалеко, третий начинает орать на ассистента, сестру - виноватых ищет. Профессионализм, надежность Нели всегда успокаивали.

Сам Зиневский, кстати, из первой категории. На сестёр никогда не кричал, находил с ними взаимопонимание. Во-первых, характер такой. Во-вторых, дорошенковская школа сказывалась. О-о! Виталий Михайлович Дорошенко - легенда прокопьевской медицины. Николай Семёнович и во вторую больницу на кирзаводе попал благодаря ему. Практику будущий врач проходил еще в "белой больнице", главный врач которой Татьяна Реснянская уже ждала его после окончания Томского мединститута. Но заведующая горздравом Валентина Спицина, беседуя с молодым специалистом, поинтересовалась, кем он хочет работать.

- Хирургом, - ответил Николай.

- Мой тебе совет: иди во вторую, там есть Дорошенко!

- И хотя его в глаза не видел, сразу согласился. Действительно, Виталий Михайлович человек с большой буквы, а хирург - с еще большей - великий мастер. Очень тактичный с коллегами, с больными. В хирургическом отделении был такой порядок: в субботу каждому врачу клали на стол истории больных, которых предстоит оперировать. А Виталий Михайлович расписывал на неделю план, сразу ставил, кто оперирует, кто ассистирует. И если предстояла сложная операция, вызывали пациента. Сначала ты докладывал, что и как будешь делать. Потом Дорошенко беседовал с пациентом: на больничном будет долго, а как дела дома, есть ли проблемы... Он видел в каждом не несчастного, страдающего, зависящего от медиков человека, а личность. И это рождало взаимопонимание между врачом и больным. В нашей работе самое страшное, когда такого понимания нет. Мы, естественно, учились у Виталия Михайловича, как себя вести, как разговаривать.

Беседуешь с опытной медсестрой и кажется, что она сама, случись нужда, прооперировать сможет.

- Нет, говорю на опыте хирурга, - опровергает Николай Семёнович. - Когда только ассистируешь, кажется: что там сложного, всё знаешь. А встаешь на ту сторону, где оперируют, обычно это правая сторона стола, и сам делаешь первый раз, хотя и десять - двадцать раз ассистировал и готовился, ощущения, ответственность совсем другие. Пока операцию проведешь, семь потов с тебя сбежит.

И свою первую самостоятельную полосную операцию (конечно, это был аппендицит) до сих пор помнит. В то время в больницу на кирзаводе шел большой поток пациентов. Дежурили хирурги по двое. Если случай простой, как тот же неосложненный аппендицит, один врач оперировал вместе с медсестрой, второй оставался в приемном покое, вдруг еще кого-то привезут.

- Приняли мужчину. Василий Михалыч Смелов, с которым дежурили, и говорит: "Иди оперируй!". На ватных ногах пошел. Деталей уже не помню, однако все закончилось благополучно. Вышел из операционной с ощущением эйфории: я это сделал!

А ещё оказалось, что, переступая порог операционной, врач меняется, становится иным. Не в смысле возможности "проваливаться" в другие миры и пространства, как делают герои "Дозоров". Однако близко к тому:

- Голова болит, в животе крутит, семейные заботы, неприятности на работе - всё уходит! Остаются только пациент и ход предстоящей операции. Самое напряженное состояние, пока не добрался до причины. Увидел, что там внутри есть, убедился, что ты это знаешь, умеешь, - переходишь "на автомат", эмоции, чувства включаются. Есть возможность пошутить, перекинуться репликами, спросить: а как у тебя дочь, как Гриша (муж Нели, покойный уже, к сожалению), как на рыбалку съездил...

В общей сложности Зиневский стоял по правую сторону стола три десятка лет. Из них пятнадцать, уже возглавляя горздрав. Хирург высшей квалификации расстался со скальпелем лишь тогда, когда собственное здоровье стало подводить. По его инициативе в ГБ-2 было создано проктологическое отделение на 20 коек, а в первой больнице появилось эндоскопическое отделение. Но самому сделать эндоскопическую операцию не довелось. А хотелось бы?

- Естественно, хотелось, если бы продолжал оперировать. Интересно же новое попробовать. По-другому врачу нельзя, особенно хирургу.

Ирина Смирнова

Выпуск №:  52-2012 (26.12.2012)