Авдеев. Мое совершеннолетие

МОЁ СОВЕРШЕННОЛЕТИЕ
Мне восемнадцать было под Москвой… 
Сухих ветвей обугленные клети 
Болтались на ветру. И всё на свете, 
Казалось, брошено вниз головой. 

Был чёрен снег. Враг прямо в сердце метил, 
Но я, и оглушённым, был живой… 
Так начиналось совершеннолетье. 
Мне было восемнадцать под Москвой. 

В разгаре девятнадцатой весны — 
Судьба Россия, камни Сталинграда. 
Могли ли отступить мы, если рядом 
Тела однополчан погребены? 

Не знали мы, что город был закатом 
Фашистских орд, закатом всей войны… 
Я жить хотел — и верным был солдатом 
В разгаре девятнадцатой весны. 

Двадцатилетье. Курская дуга — 
Как радуга из подвигов и славы. 
Налево Курск, Орел в дыму направо, 
Здесь враг впервые "тиграми" пугал. 

Прибита рожь к земле дождём кровавым, 
Свинцовый дым распластан на лугах. 
Не знаю, есть ли в мире крепче сплавы — 
Двадцатилетье. Курская дуга. 

Приказы Сталина. Ищите в них 
Мой первый год из третьего десятка. 
Ветрами раздувало плащ-палатку, 
Вновь стал на место пограничный штык. 

Как сто пудов — саперная лопатка. 
Приказы Сталина — вот мой дневник! 
Хотите, назову их по порядку? 
Они дороже мне настольных книг. 

Мне было под Берлином двадцать два. 
Победой шелестели дни апреля, 
В последний раз под лезвием шрапнели 
Подрезанная падала листва, 

Брели понуро немцы по панели, 
Приподнялась над бруствером трава, 
И мы к параду чистили шинели... 
Мне было под Берлином двадцать два.

Поэт-фронтовик Виктор Авдеев